Голубятня все-таки неточно сказано. Это филиал Эдема, зажатый между домов. Здесь растет финиковое дерево, стремятся в небо банан и бамбук, выглядывают из клумб магнолия и лавр, растянулись по всему участку пальмы, под ними нахохлились обложенные морскими камнями кактусы. В центре всей этой экзотики стоит двухэтажный голубиный дом с пристройками. Рядом девятиэтажки, большие дороги и магазины.
Хозяин птичье-человеческого благолепия Николай Чехлатов — голубевод в третьем поколении, фанатик. Первый раз мы встречались еще четырнадцать лет назад, Николай тогда был студентом, а я худой и молодой. Теперь он кандидат экономических наук и госслужащий — главный ревизор по контролю расходов, борется «с правонарушениями в области инвестиций и строительства транспортной инфраструктуры на территории Северного Кавказа и Юга России».
— Бывает полночи лежу и думаю о том, что в отчетах не сходится, где я что-то не заметил? Дотяну до рассвета с этими мыслями, а потом иду к голубям. Слушаю, как они воркуют, кормлю, лечу, успокаиваюсь. А потом — эврика! Сама собой приходит мысль о том, где может в документах скрываться подвох. Это все влияние голубей на нервную систему, — Николай улыбается и показывает, как правильно брать в руки голубку. Ладонь надо аккуратно положить на спину, обхватить птицу, а лапы зажать между большим и средним пальцами. Голубь теплый, сквозь оперение слышится биение его сердца.
У Чехлатовых около двухсот голубей. Птиц держали оба его деда и большая часть родственников, которые живут в Армавире. В семь лет Николай получил ключ от голубятни и стал голубятником, в 15 — уже голубеводом.
— Для меня это тождественные понятия, и я не обижаюсь, когда меня называют голубятником. Но, по сути, голубятник — это любитель, а голубевод — селекционер. Я занимаюсь селекцией, усиливаю признаки пород, но делаю это не для продажи. Если посмотреть, сколько я вкладываю в голубей, то доходы и близко не покрывают расходы.
— А сколько стоит сегодня хороший голубь?
— От 500 рублей до 500 долларов. Очень хороший, особенный может стоить как мотоцикл. Но на самом деле голубевод самого лучшего, самого хорошего голубя никогда не продаст ни за какие деньги. Он же сам его вывел, просчитывал, ждал, выхаживал, вкладывал в него душу, как в ребенка. Нет, хорошие голуби остаются с хозяевами. У меня некоторые живут уже 15 лет — в переводе на человеческий возраст они глубокие старички.
Однако то, что не продается, может быть украдено. Поэтому на голубятне Чехлатовых стоит сигнализация и висит табличка, предупреждающая о том, что работает видеокамера. Лет пятнадцать назад сигнализация спасла голубятню от набега воров. Граждане похитители приехали аж из Краснодара — знали, что Чехлатовы всей семьей отправились в отпуск и дома никого. Просчитались только в одном — во дворе голубеводов любят. Как только сработала сигнализация, сосед, полковник полиции, не дал уйти преступникам.
— А соседям не обидно, что вы, по сути, сделали своей такую большую территорию?
— Нет. Мы договорились с соседями, затем получили разрешающие документы администрации и взяли на себя ответственность за территорию. Это было еще в 1986 году, когда папа начал строить голубятню. Я, кстати, ее ровесник. Я родился в январе, а летом папа и старший брат начали строить первый этаж. Они пилили и сколачивали доски, а я лежал рядом, в коляске, поддерживал их морально. После голубятни мы начали обустраивать всю территорию — розы посадили, жасмин, деревья. Это все папа, альтруист и трудоголик. Кому не понравится, когда во дворе чисто и красиво? Все были только рады. В голубятню посмотреть птиц мы пускаем, иногда даже экскурсии провожу для школьников. Голубятня наша известна далеко за пределами города, бывают гости со всего мира: Чехия, Германия, Иордания, США, Грузия. За 33 года мы из маленького клочка земли создали целую экосистему. Для людей и голубей.
— Я слышала, что в Москве орудуют целые голубиные банды. А у нас?
— У нас это было раньше, когда был пик популярности голубей. Папа, когда уходил в армию, почувствовал, что с голубями может что-то случиться. Голуби тоже: они садились на руки, вились вокруг, как прощались. За месяц до демобилизации всех голубей украли. Из 100 птиц домой вернулись только четыре — пара горелых белоголовых, краснодарский краснобокий и бакинка. Остальных голубей, видимо, очень далеко увезли или порезали крылья, чтобы не вернулись... Но в последние годы интереса такого нет, голуби в городской среде — уже экзотика, Ростов все больше становится похож на стандартный мегаполис. Кого мы действительно опасаемся — хищных птиц. Соколов-сапсанов или ястребов. На соседней четырнадцатиэтажке живет и выводит птенцов один такой. Но у ястребов не принято охотиться на своей территории, за едой он летает в Мясникован. Хотя я тоже теряю по три-четыре голубя за зиму, когда выпускаю их на гон. Мои породы: армавирские, георгиевские и моздокские — все на вольном содержании. Полетали и домой. Я горжусь, что сумел так их воспитать.
— Почему не наши, не ростовские?
— Мои предки родом из Армавира, и любовь именно к этим породам у меня в крови. Хотя ростовских голубей знают во всем мире. До революции таких голубей держали самые обеспеченные люди Дона, промышленники, зажиточные казаки. Предки ростовских птиц — из Османской империи. Но благодаря уникальной селекционной работе голуби получили известность на весь мир. У донских птиц уникальная внешность: грациозная осанка, горделиво поднятая голова, слегка выпяченная грудь и поднятый вверх хвост. Крылья немного свисают, иногда касаются земли. А ходят они, покачиваясь, их еще качунами называют. Дон — это главный центр разведения статных пород.
В Арабских Эмиратах есть целые клубы, которые занимаются именно ростовской породой. У них голубеводство ориентировано на спорт и на декоративные качества (два направления) — самых быстрых голубей вывозят за пятьсот, а то и тысячу километров от места старта, надевают им датчики и выпускают, чтобы они летели обратно. За самого быстрого голубя, пусть даже совсем невзрачного, могут дать ту же цену, что за арабского скакуна. Ну и обставлено это мероприятие шикарно — большой праздник с песнями, танцами, приглашением звезд. Жаль только проходит все это в январе-феврале, сезон не курортный, поэтому на такой праздник мы не попали, но побывали на рынках, где торгуют голубями. Там тоже отдельный мир, совсем не такой, как у нас: мужчины сидят там с раннего утра до позднего вечера, неспешно беседуют, пьют кофе, хвастаются своими голубями.
— А чем интересны ваши армавирские белоголовые космачи?
— Порода интересна тем, что голубеводы ее совершенствовали более 150 лет. Космачами их назвали от того, что у них ноги с оперением. И все мои голуби бойные — это значит, что во время полета они делают кувырки и бьют крыльями. Существует легенда, что кубанские казаки привезли эту птицу из персидских походов. А недавно я узнал, что это скорее всего правда. Увидел случайно персидского голубевода в «Инстаграме». Написал ему через переводчика, что прошу посмотреть фото моих голубей и сказать, есть ли у них такие. Он ответил: «Так это наша порода. А где вы живете? Ростов — это где?» Мне было настолько приятно, что мы называем своих птиц персами не просто так, что под этим есть основания, что дома мы закатили по этому поводу праздник. Обзвонили всех знакомых, кто в теме. Неголубеводу сложно понять, но мы были счастливы этому открытию. И этим летом жду в гости коллег-голубеводов из Ирана.
— Я читала, что голуби — не очень умные птицы.
— Не согласен. Они точно знают, кто их хозяин. Очень чувствуют людей. Вот вы вошли в вольер, и в их поведении ничего не поменялось, они понимают, что у вас нет плохих намерений. Но бывает так, что приходит какой-то человек, тоже ничего особенного не делает, но птицы начинают нервничать, стараются спрятаться в щелки. У людей это называется плохой энергетикой. Потом об уме. Голуби — собственники, у них есть свои гнезда, свои полочки. Но некоторые из них жадины — могут занять два гнезда. Есть и те, кто умудряются прихватить три, хотя они им для жизни совершенно не нужны.
— Что-то знакомое из мира людей прослеживается...
— Да они вообще на нас очень похожи. Голуби — птицы парные. Но бывают среди них многоженцы. Как-то я привез самца из Дагестана, привил, три месяца он был на карантине, а потом запустил в вольер. И что там началось! Он, бедный, метался, не мог выбрать самку, хотел всех. В итоге занял двух. Горячая кавказская кровь сыграла. Но тут тонкость в том, что голуби-самцы часто лучшие родители, чем самки. Самка может оставить кладку, а самец — никогда. Высиживают они по очереди, кормят птенцов вместе. И вот этому дагестанцу пришлось разрываться между двумя гнездами, то там посидит, то там. Поесть, бедному, было некогда.
— А они могут усыновить чужих детей?
— Запросто, так и делают, если родители погибают. Есть голуби с широкой душой. У меня был такой один папаша — своего отпрыска отвел в сторону, покормил, а потом начал одаривать зерном всех подряд.
— Вы говорили, что занимаетесь селекцией — что это подразумевает?
— Улучшаю породу. Выбираю голубей с яркими, интересными признаками, отсаживаю их отдельно — женю, они дают потомство. И так до того момента, пока не увижу того птенца, которого хочу. Уже вывел новую масть, которая не встречалась ранее у кавказских белоголовых — мраморные белоголовые. Голубеводы-коллеги из многих стран эту работу поддержали, оценили. Сейчас я на стадии закрепления этого нового признака и преумножения таких голубей.
— Николай, вы не так давно женились. Не ревнует супруга к голубям?
— Нет. У мужчины должно быть хобби. Пусть уж лучше такое, когда я рядом с домом, на воздухе, занимаюсь невредным для здоровья делом. Плюс физнагрузки — два этажа голубятни, по лестнице надо забраться, почистить, убрать, покормить. Два раза в неделю я осматриваю каждую птицу, постоянно делаю прививки, окольцовываю, лечу, учу. Но жену тоже ввел в дело — она увлеклась экзотическими растениями. Ходит на выставки, ищет что-то необычное, какие-то виды мы привозом из путешествий. Потом начинаем создавать условия, чтобы в наших широтах все это росло. Банановое дерево через пару лет должно быть выше голубятни, киви уже начал виться и завязался, надеемся скоро его попробовать.
— Я правильно поняла, что вы делаете филиал Эдемского сада на придомовой территории Северного жилого района города Ростова-на-Дону?
— Наверное. (Смеется.) Мы так на этот вопрос не смотрели, но может вы и правы. Рай можно создать и на земле. Но мы не просто держим голубей и растим все это для души, но хотим показать другим, что вполне реально сделать на своей придомовой территории что-то необычное. В Сочи что-то интересное делают чуть ли не в каждом дворе. И 90 процентов растений, которые мы сегодня видим там — привезенные, нетипичные для той местности. Большинство из них может расти и в нашем климате.
— Мне бы хотелось прийти к вам еще лет через десять и увидеть здесь голубей, сидящих на пальме...
— Я думаю, что так и будет. К тому времени мы урожай киви уже будем собирать, бананы сушить и выведем еще одну, а может, и не одну масть голубей. И это, заметьте, не фантазия...
Текст и фото Светланы Ломакиной
